"Посланных за хлебом немцев (а для всякого русского той поры, кто не говорит по-русски, тот "немой" - немец - В. К.) встретили изборяне.
Они бились до вечера, топорами изломали стройно отходивший отряд и вогнали его в топкое болото.
Когда на луга пал закат, стих и потеплел ветер, далеко-далеко за холмами заплакали ратные трубы. То изборяне созывали ратных, пели вечерние молитвы и вместо образа целовали ветхую, избившуюся в полях хоругвь.
На церковный пол опустили они закостеневших друзей, камнями закрыли им глаза.
Мечами начертив на траве крест, они рыли могилы. Потом у прикрытого дерном свежего холма поминали побитых и отмачивали в ключевой воде (в Святых своих ключах - В. К.) кровавые, наложенные на глубокие рубленные раны холстины".
(Леонид Зуров ОТЧИНА. Издание Псково-Печорского монастыря 1994, стр. 61-62)
Там еще в самом конце книги речь о Страшном суде, о приходе Антихриста и о том, что его битва с Христом будет происходить в небе над Псковом. И такие неожиданные слова: "Загрузится тогда Великая войском. Конец нашей жизни в Пскове... Тогда на нашей земле лишь Изборск останется" (стр. 78).
Коренной изборянин. Участник Великой Отечественной войны. Работал заведующим Изборской сельской библиотеки.
СТРАЖ
Изборск родной, ты - старый воин,
Твоей судьбою я горжусь,
Ты шесть веков стоял достойно,
Надежно охраняя Русь.
Шли с запада ливонцы, шведы,
Врагов не хлебом ты встречал,
А с ними бился до победы
И никогда не отступал.
Порою "нельмы было туго" -
Тьма вражьих воинов у стен,
Но Псков в беде не бросил друга,
Рубились, бились целый день.
Неравны силы, к сожаленью,
Ряды редели псковичей,
Шестьсот убито в том сраженье,
Держать уж некому мечей,
В тринадцатом то было веке,
В сороковом году весной,
Тебя измучили набеги,
Но ты не пал, Изборск родной.
ВЕЧЕР НАД ИЗБОРСКОМ
Вечер-сказочник кистью лучистою
Разукрасил полотна полей,
Распыленное золото чистое
Подмешал он к палитре своей.
Заиграли поля самоцветами,
Переливами разных тонов,
Наша крепость, в былинах воспетая,
Стала красочной сказкой веков.
Великанами, словно дозорные,
Башни грозные мирно стоят,
Смотрят пристально в даль заозерную
На пылающий в небе закат.
Облака парусами нездешними
Отразились в зеркальной воде,
Не варяги ль с бедою кромешною
К нам плывут по лазурной тропе.
На горе, где, как памятник прошлого,
Порубежный насыпан курган,
Где костры зажигались тревожные,
К обороне зовя изборян, -
Вспыхнул клен, как лучи заходящие,
И огнем подал в крепость сигнал...
То ль стрижидо ли стрелы свистящие
Из бойниц полетели на вал.
Тень горы, затаившись под кручею,
Потопила врагов паруса,
С древних стен зазвучали певучие
Молодых изборян голоса.
И летит над уснувшими башнями
Вечно юная песня любви.
Луч вечерний струёю искрящейся
Пролил хмель из бокала зари.
ИЗБОРСКАЯ СИРЕНЬ
Сирень, сирень изборская
Вновь буйно расцвела.
Твоя краса неброская
С ума меня свела.
Сирень, сирень душистая!
Малиновый закат!
И звезды с неба чистого
Восторженно глядят.
Сирень, сирень волшебница!
Шальные соловьи!
Березка с кленом шепчутся,
Сгорают от любви.
Сирень, сирень красавица!
Словенские ключи!
Здесь радость зарождается
И музыкой звучит.
1979 г.
ИЗБОРСКАЯ КРЕПОСТЬ
Разве забудешь холмистые пашни,
Шелест кудрявых рябин у крыльца...
Что же вам слышится, древние башни, -
Ядер ли свист или песня скворца?
Ветер в проломах трубит бесшабашно,
Горечь-полынь проросла меж камней.
Что же вам помнится, древние башни,-
Шепот влюбленных иль плач матерей?
Тонут окрестности в сумерках влажных,
Зябнут былинки от свежей росы.
Что же вам видится, древние башни,-
Ясное утро иль пламя грозы?
Полнились скорбью годины лихие,
В мирные весны светлел небосвод.
Время вас метило, башни седые;
Рушатся камни, а память живет.
